Большая Евразия

- Насколько в книге «Новые международные отношения в Большой Евразии» содержится новый взгляд на мир в целом, а не только на Большую Евразию?

- С выдвижением концепции «Большая Евразия» Россия начала выходить в лидеры азиатской политики. В 2016-м году Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев на Петербургском экономическом форуме обсуждали вопросы Большой Евразии и выдвинули её как совместный проект. В том же году совместной российско-китайской декларацией было заявлено, что концепция поддерживается не только Россией, но и Китаем, который подключился к этому процессу и по крайней мере одобряет эту идею. С российско-китайской точки зрения, которая многократно высказывалась с 2016-го года, Большая Евразия – это некий конгломерат существующих структур. Прежде всего, основа концепции это Евразийский экономический союз и план Китая «Один пояс – один путь». Этот план или инициатива состоит из двух частей: экономического пояса Шёлкового пути, который касается России и Морского шёлкового пути, который в большей степени касается стран АСЕАН. Всё это – основа Большой Евразии. И Путин, и Си Цзиньпин многократно говорили, что к плану могут присоединиться и другие крупные государства Азии. Например, страны ШОС, АСЕАН, АТЭС.

Сообщество Большой Евразии формируется на несколько иных принципах в отличие от Европейского союза, основанного не только на экономических интересах, но и на том, как должны быть государства устроены внутри, какую они должны проводить внешнюю политику. После приглашения многих стран «под одно крыло» ЕС обнаружились некоторые проблемы, связанные с отличием политической и экономической структур Старой Европы, к примеру, от Польши, которая не хочет быть секулярной страной. С религиозной традицией связан ряд других спорных вопросов в области различного видения прав человека: абортов, эвтаназии, прав меньшинств и т.д. С Болгарией и Венгрией также есть определённые проблемы, поскольку они хотят проводить свою политику.

- Николай Петрович Шмелёв (1936–2014, советский и российский экономист, член-корреспондент РАН, директор Института Европы РАН в 1999–2014 гг. – прим. ред.) не переставал повторять, что расширение Европейского Союза несёт угрозу самой идее этого интеграционного объединения, имеющего общечеловеческое значение, и ставит под удар существование этого союза. Что касается сотрудничества в рамках таких проектов как «Один пояс – один путь», то там никаких жёстких требований никто не предъявляет, верно?

- В статье, которая была написана мной и ещё одним моим коллегой, приводится некоторое сходство геополитических процессов, которые стали основой для некоего сближения евразийских государств. Мы сравниваем это с Евроатлантическим процессом сближения, который шел после Второй мировой войны. Смысл в том, что мы выделили три фактора. Первый – наличие общей угрозы. Тогда это был Советский Союз, чья империя воспринималась как угроза. Второй фактор – это наличие явного лидера. Соединённые Штаты после войны вышли вперёд, стали лидерами и объединяющим звеном. Третий фактор – наличие неких общих ценностей. В данном случае можно сказать о ценностях демократии, явно противостоявших ценностям советским. Сейчас мы наблюдаем несколько схожую ситуацию. У евразийских государств имеется, если не общий враг, то центр, которого они все опасаются – западное ядро во главе с США. Это очевидно для России и Китая, против которых применены санкции с целью замедления их развития и изменения внешней и внутренней политики. Например, США не могут договориться с Китаем по вопросам торговли, так как американцы хотят иметь свой контролирующий подконтрольный центр, наблюдающий за реформами в китайской экономике.

Угроза однополярного мира – общая опасность. Таким государствам, как Индия, которая демократически очень близка к Западу, не очень-то хочется, чтобы в мире был один центр, который бы не находился в Индии. Именно поэтому этой стране приятно иметь дело с другими центрами силы, в том числе с Россией и даже с Китаем, несмотря на определённые проблемы и противоречия, существующие между Индией и Поднебесной. Второй фактор – общий центр или лидер, к роли которого движется сейчас Китай в силу масштаба своей экономики. Третий фактор завязан на ценностях и нельзя сказать, что их совсем нет. Идея ненавязывания другим своей модели развития – это и есть одна из ценностей. Китай, например, не требует от России стать конфуцианской или коммунистической страной, да и в принципе, ни от кого такого не требует. Им проводится прагматическая политика толерантности по отношению к другим политическим системам. Это нравится большинству незападных стран, потому что у всех эти системы разные. В Индии, например, присутствует такой принцип, как «единство в разнообразии», а в Китае «гармония в разнообразии». Есть ещё такая ценность, как демократизация международных отношений, что значит отсутствие доминирующего центра в мире и равные права для каждой страны, ведь все страны Евразии стремятся к построению многополярного мира. То есть, мы видим, что определённые ценности есть, но они абсолютно ненавязываемые друг другу. Вероятно, в этом будет отличие Большой Евразии.

- Ещё одна некая аналогия с Евроатлантическим сообществом происходит в Евразии и на Дальнем Востоке. Вы упомянули ШОС, который объединил Индию, Китай и Пакистан, но есть ещё несколько организаций, которые формируют довольно плотную ткань взаимодействий, создающую взаимопонимание. Не могли бы Вы как-то очертить позицию Индии, которая имеет своё видение внутренних процессов?

- У Индии собственная политика, но она во многом схожа с другими государствами, а именно с крупными незападными центрами. Это общее видение международных отношений. Противоречия существуют с другими странами, прежде всего с Китаем в рамках отношений с Пакистаном или территориальных проблем в Тибете и Кашмире, но они не касаются этого общего видения. Несмотря на абсолютное различие и противоположность в политических системах, видение международных отношений в структуре мира у них полностью совпадают. Индия ведь тоже не навязывает никому свою политическую систему. Она гордится своим плюрализмом, как политическим, так и общественным и она хотела бы перенести это на мировой порядок. В этом их позиция совпадает и с российской, и с бразильской, и также с китайской внешними политиками.

- Будущее Большой Евразии зависит от взаимопонимания. Как Вы оцениваете возможность достижения взаимопонимания между обществами? Не на уровне руководства, а на уровне гражданских обществ, бизнеса, культуры. Достижимо ли оно?

- По результатам опросов общественного мнения 60–70% людей в России называют Китай дружественной страной, больше, чем Беларусь, Казахстан или какое-либо другое государство. В то же время в России есть довольно чёткая категория людей, которые считают Китай угрозой, их не очень много, примерно 10–15%, судя по опросам. Есть, например Франция, которую считают дружественной меньше людей, но практически не считают её угрозой. Что касается знания россиян о Китае, то они довольно смутные, буквально 1–2% смогут привести имя какого-либо китайского писателя или деятелей культуры или искусства. В Китае 40–50% людей считают Россию дружественной страной. На втором месте, кстати, Северная Корея, которая является единственным официальным союзником Китая. Что касается знаний о России, то они у китайцев гораздо лучше. Значительная их часть знает русских писателей, потому что они переведены и читаемы, как, например, Лев Толстой, Максим Горький или писатели коммунистического периода, к примеру, Николай Островский и его роман «Как закалялась сталь». Китайцы любят такую героическую литературу. Они знают художников, политических деятелей: Михаила Горбачёва, Бориса Ельцина, Владимира Путина, который у них является одним из самых популярных политических деятелей, многие даже предлагают своим политикам брать с него пример. Интересно ещё то, что значительное количество россиян, а это около 40%, несмотря на всю дружбу, выступают за ограничение китайской миграции. Вообще, это мифологическая история, потому как этой миграции нет в действительности. Сейчас в России по статистике нашей погранслужбы находится примерно 250 тысяч китайцев, причем значительная часть из них это туристы и бизнесмены. Китайцев, которые остались жить или получили российское гражданство порядка сотни, и это единичный случай. Никакой китайской миграции у нас нет, но тем не менее люди всё равно хотят ограничить её.

- Работать над взаимопониманием надо, и я рад, что ваши книги издаются в Китае, мы, в свою очередь, стараемся издавать книги китайских авторов в России, а некоторые делаем совместно на двух языках. Это и будет в дальнейшем работать на взаимопонимание наших стран.