Крыша двух Америк

Печальна и трагична судьба Боливии. Эта исключительно богатая оловом небольшая латиноамериканская страна (площадь 1100 тысяч кв. км, население — 4 миллиона человек) вот уже более полувека является объектом самого бессовестного грабежа американскими монополиями и местными «оловянными королями». Результат — слаборазвитая экономика, базирующаяся на производстве одного продукта, полуфеодальные отношения в деревне, уровень жизни (среднегодовой доход на душу населения — 140 долларов) — один из самых низких в Латинской Америке.

Особенно тяжелым стало положение боливийского народа после ноября 1964 года, когда в результате военного переворота в стране воцарился режим жесточайшей диктатуры генерала Баррьентоса. Этот ставленник Вашингтона обрушил на трудящихся кровавые репрессии, пытаясь сломить свободолюбивый дух боливийцев. Но, несмотря на репрессии, в сегодняшней Боливии борьба трудящихся за национальное освобождение приобретает все больший размах.



Боливия — загадочная страна, стоящая вдалеке от пересечения оживленных международных трасс латиноамериканского континента. Кто может похвастать, что хорошо ее знает? Ее ослепительные ледники разбросали свою белизну среди горных перевалов на высоте шести тысяч метров, а унылые, бесплодные высокогорные плато слушают одну-единственную песнь — протяжный плач ветpa.

Высящиеся в Тиауанако близ легендарного озера Титикака Ворота Солнца, пробив толщу веков, донесли до нас волнующее и таинственное свидетельство древней цивилизации инков, еще не раскрывшей всех своих загадок. Пролетая по неведомому для крупных авиакомпаний маршруту из Кочабамбы в Арику над побережьем Тихого океана, пассажир видит за маленьким иллюминатором хаотический, перерезанный оврагами ландшафт, где узкие ущелья Анд вдруг сменяются широкими степными просторами, на которых поблескивают блюдца соленых озер. Затем навстречу самолету ползут новые цепи горных барьеров, увенчанных ледниковыми колпаками: они четко определяют границы этого величественно-холодного царства, равного которому нет на свете.


ВЫСОКОГОРНАЯ СТОЛИЦА

Ла-Пас, столица Боливии, полностью соответствует характеру этой удивительной нации Латинской Америки. Город приютился в расщелине высокогорного плато, здесь берет начало река Ла-Пас. Трудно представить себе менее удобное место для большого города, но, прибыв на самый высокогорный в мире аэродром и познакомившись поближе с этой удивительной столицей, начинаешь понимать, почему эта суровая местность пришлась по душе ее основателю — монаху Педро де ла Яска.

Жилые кварталы боливийской столицы расположены на высоте 3600 метров над уровнем моря, а ее пригороды, где живут в основном индейцы, уползли вверх за отметку «3900». Географическое расположение города — неплохой «тест» для проверки состояния здоровья транзитных пассажиров, которые вынуждены карабкаться по крутым горным тропинкам. С севера на юг и с запада на восток, от озера Титикака до Тариха и от Гуаяпоре до чилийской границы — повсюду взору предстают картины первобытной чарующей природы. К сожалению, традиционный туристский маршрут не отклоняется даже на несколько метров от величественной дороги, спускающейся с берегов озера Титикака и проходящей через храм Копакабана и Ворота Солнца в Тиауанако до терриконов оловянных копей в Милуни.


Сегодня редко встретишь туриста, отважившегося дойти до Кочабамбы и далее — до Потоси, столицы могущественных сеньоров XVI века, утратившей свое былое величие и погрузившейся в глубокую спячку. Оторванность от мира, высокогорное расположение, суровый климат, плохие средства сообщения — все это, кажется, объединилось, чтобы убрать с туристских маршрутов жемчужину Анд — Боливию.

О Мексике часто говорят, что это трехэтажная страна. Нижний этаж — покрытая тропической растительностью равнина Веракрус и Тихоокеанское побережье, средний — долины рек Оахака и Гвадалахара, расположенные на центральных плато древних ацтеков, и верхний — возвышающиеся снежные гребни вулканов. Это определение подходит и для Боливии, где «этажность» выражена еще четче.

Благодаря экономическому прогрессу и неплохим средствам сообщения в Мексике наблюдается определенное единообразие. В Боливии не существует ничего общего между образом жизни суровых, как и их земля, людей с высокого Альтиплано и их собратьями из зоны равнин. Индеец, живущий в высокогорных районах, с большой неохотой отправляется вниз. Он не привык к жаркому тропическому климату. «Климатическая» трудность в значительной мере препятствует осуществлению планов по освоению обширных районов страны. Этим в определенной мере объясняется причина одного из самых сокрушительных военных поражений, понесенных боливийцами за всю свою историю.

Война в пустынной местности Чако (1930-1935 годы), которую боливийцы вели против парагвайцев в угоду крупным иностранным нефтяным компаниям, грабящим национальное богатство страны — черное золото, была полностью проиграна. Не последнюю роль в том сыграла плохая «акклиматизация» солдат из племени аймара, которые сильно страдали от влажной жары долины Чако.

Для рационального экономического развития страны необходимо освоить обширные необжитые территории на востоке и северо-востоке. Но именно в силу различия климатических условий этот «эксперимент» представляет для Боливии большие трудности. С такими же трудностями пришлось столкнуться и Мексике, которая в прошлом, правда, без особого успеха, предпринимала «походы к морю», переселяя своих индейцев из высокогорных в прибрежные тропические районы. Эта проблема характерна для всего континента. Так, в Перу правительство Белаунде Терри тоже озабочено проблемой освоения внутренних районов страны, в связи с чем создает целую сеть шоссейных дорог через крутые гряды Анд. Бразилия ведет упорную борьбу, отвоевывая у природы большие территории бассейна Амазонки, где скрыты залежи ценных минеральных руд.


ПОТОМКИ ИНКОВ

Степь опустошена и запущена. Лишь стада лам прыгают по пустыне, раскрашенной разводами ржавого цвета, — это выходят к самой поверхности залежи минеральных руд. В крохотных бирюзовых озерках отражаются повисшие на вершинах гор ледники и нищенские бараки с узкими, подслеповатыми окнами. В них ютятся рабочие с семьями.


На горных тропинках этого южноамериканского Памира встречаются люди, семенящие один за другим, наподобие марафонских бегунов, небольшие, коренастые, одетые в пончо. Малоразговорчивые потомки инков — аймара спешат к своим невидимым жилищам. Ослепительное солнце освещает жалкие лачуги без окон, сложенные из камня и самана.

Чтобы побороть «сорочи» — горную болезнь, сжимающую железным обручем голову и, кажется, выворачивающую человека наизнанку, а также голод, холод и нищету, люди постоянно жуют листья коки, от которых зеленеют одутловатые губы и тупеет сознание.


ШАХТЫ НА АЛЬТИПЛАНО

Индейцы Альтиплано — до сих пор основная рабочая сила на шахтах. За свой тяжелый труд они получают жалкие гроши. Условия работы таковы, что шахтер в тридцать лет превращается в старика. Печальны лица людей, печальны и их песни.
«Я родился темной, кромешной ночью...
Дождь и ветер — моя колыбель...
Никто не поможет мне в несчастьях...
Будь проклят тот день, когда я родился...
Будь проклят весь мир...»

Эти жалобные напевы отчаяния слышны и в танцевальных мелодиях, звучащих на праздниках, когда мужчины и женщины на какое-то время забывают о своей тяжелой доле, хлебнув несколько глотков чичи — дрянной водки Альтиплано.

Результаты одного из недавних опросов, проведенных министерством образования, показали, что 60 процентов боливийцев неграмотны. Попытки властей провести кампании по ликвидации неграмотности в стране не имели успеха: огромная масса крестьян продолжает пребывать в беспросветном невежестве и абсолютном неведении относительно того, что происходит во внешнем мире. Индейскому крестьянину чуждо понятие времени в нашем понимании. Он преспокойно может оставить на несколько недель свой дом, семью и отправиться на поиски пропавшей овцы.

Однако этот крестьянин вполне способен к восприятию более совершенного уклада жизни. В этой связи примечателен рост числа боливийцев, отправляющихся на сезонные работы в соседние провинции Аргентины. Эти люди быстро и радикально меняют уклад жизни. Возвращаясь домой, кочевники приносят с собой более современные методы труда и распространяют их по всей округе.


Милуни, Катави, Оруро, Сигло-Вейнте, Унсна — эти звонкие названия шахт и рудников Альтиплано напоминают боевые кличи древних индейцев. Олово составляет 90 процентов всего экспорта страны, но на рудниках занято всего лишь 4 процента самодеятельного населения. Эти цифры — отличная иллюстрация стоящих перед страной серьезных экономических и социальных проблем, которые не удалось решить ни одному правительству.

Кроме того, такому положению в горнорудной промышленности способствовал тот факт, что до национализации в 1952 году одна монополистическая группа Патиньо производила половину боливийского олова, а вторую половину делили между собой объединения Арамайо и Хохшильда. Несмотря на бум в производстве олова, связанный с войной во Вьетнаме (для Соединенных Штатов Боливия — один из основных поставщиков этого ценного металла), положение на шахтах не изменилось. Постоянные колебания цен, часто нарушаемые гарантии Международного объединения по олову и трудности, связанные с национализацией рудников, убедили руководителей страны, что «наведение порядка» на оловянных разработках Боливии далеко не полностью зависит от их доброй (или недоброй) воли.

Зависимость экономики страны от североамериканских трестов и местных магнатов типа Патиньо, в чьем прямом или косвенном подчинении находятся заводы, на которых выплавлялось больше половины всего боливийского олова, исключительно велика. Следственная комиссия боливийского парламента установила, что до национализации «капитал, вложенный в горнорудную промышленность трестом Патиньо, превышал национальный бюджет страны».

При этом следует отметить, что жизненный уровень боливийцев — один из самых низких в Латинской Америке. Жара в штольне не позволяет шахтерам вести разработку больше пяти минут кряду. Обнаженные до пояса, обливаясь потом, шахтеры, чьи легкие отравлены оловянной пылью, проводят в узких забоях по 10 часов в день, а затем выходят на поверхность в разреженную атмосферу высокогорного плато, где зачастую по ночам температура падает ниже нуля.

Рядом с шахтами — жилища рабочих: грязные халупы, покрытые рифленой жестью и лишенные элементарных удобств. Получая нищенскую зарплату, рабочие вынуждены брать деньги в долг в контролируемых хозяевами так называемых «кооперативах». При таких условиях жизни не удивительно, что около 60 процентов шахтеров больны чахоткой, а процент страдающих силикозом еще выше. Каждый второй ребенок здесь умирает, не прожив и года. Шахтеры — передовой отряд трудящихся Боливии. Велика их роль в политической и экономической жизни страны.

Шахтеры Катави и Оруро по примеру собратьев из испанской Астурии так же ловко умеют обращаться с динамитом, как и возводить баррикады. Без решительной поддержки вооруженных отрядов, созданных горняками оловянных рудников, партия Национального революционного движения (МНР) не смогла бы продержаться у власти в течение двенадцати лет. Через год после прихода к власти в 1952 году правительство Паса Эстенссоро заявило о своем намерении провести аграрную реформу.

Реформа была нужна стране как воздух, но ее осуществление застопорилось, парализованное, как это часто бывает в латиноамериканских странах, мелочной бюрократией. Все же она способствовала определенному изменению соотношения сил в отдельных сельских районах. Здесь были созданы вооруженные крестьянские отряды, ставшие главной опорой правительства Эстенссоро. Эти отряды существуют и поныне, однако они не могут претендовать на роль политической силы в общенациональном масштабе.


НАСТУПЛЕНИЕ ДИКТАТУРЫ

Национализация крупных оловянных рудников, о которой было объявлено сразу после победы на выборах партии МНР в апреле 1952 года, была осуществлена лишь в октябре, да и то под давлением растущего недовольства горняков. Война в Корее подходила к концу. Курсы оловянных акций падали. Правительство Эстенссоро долго колебалось перед решительным шагом. В этом и проявилась слабость нового руководства, которая в конечном счете, двенадцать лет спустя, привела его к падению.

Управление национализированными шахтами было возложено на специально созданную государственную корпорацию «Комибол», деятельность которой очень скоро была парализована бюрократией и коррупцией административного аппарата.


Служащие иностранцы часто прибегали к саботажу. Их действиями руководили три бывших оловянных магната. Кроме того, на протяжении многих лет правительство Эстенссоро получало компрометирующую его в глазах народа «помощь» от Вашингтона. Эта зависимость от Соединенных Штатов лишила правительство поддержки народных масс. Создание пятитысячной армии, предназначенной для борьбы с шахтерами и их вооруженными отрядами, способствовало осуществлению военного путча генерала Баррьентоса в 1964 году.

Пас Эстенссоро и его сторонники из МНР, лавируя между профсоюзами и бывшими владельцами оловянных копей, окончательно запутались. Генерал Баррьентос сумел воспользоваться слабостью МНР: он совершил государственный переворот и взял власть в свои руки. Однако из этого не следует, что нынешнее положение военного правительства стабильно.

Военная диктатура Баррьентоса — крайне слабый режим. Он не опирается, как, например, в Аргентине, на могущественную военную касту; боливийская армия — это пять тысяч плохо обученных и плохо вооруженных солдат. Большинство боливийцев враждебно настроено к нынешнему военному режиму, который для проведения борьбы с революционными вспышками в стране вынужден все чаще обращаться за американской военной помощью.

Среди шахтеров царит большое недовольство, и они готовы выступить в любую минуту. Правительство Баррьентоса тем временем наносит ощутимые удары по экономическому положению горняков. Их средняя заработная плата была снижена на 50 процентов и доведена до 5 франков (1 франк = 18 коп.) за десятичасовой рабочий день. За два года из 26 тысяч шахтеров было уволено около 10 тысяч. Правительство не останавливается и перед посылкой войск против бунтующих горняков.

Народные массы Боливии не дремлют: они борются. Борются против диктатуры, за свои политические и экономические права, за коренные изменения структуры общества. Самая изолированная и самая незнакомая страна в Андах бурлит. Она выходит на авансцену политической борьбы в Латинской Америке.

---

Марсель Нидерганг, «Атлас», Париж

Иллюстрация: использованы изображения из архива и Alex Azabache